Тревожное соседство
Дело было в июле прошлого года. Примерно в пять вечера раздался звук дверного звонка. Я подошёл к двери и поинтересовался личностью визитёра. Ответом мне стала фраза, произнесённая знакомым голосом: «Да я это, я, давай, выходи». Я надел сандалии, накинул рубашку и вышел из квартиры. На лестничной клетке меня ждал мой старый приятель Витя, с которым мы ещё утром договорились о прогулке. Пожав руки, мы направились к лифту, а затем неторопливо пошли в соседний парк.
Учитывая, что живу я в северном районе одного из крупных российских городов, читатель, наверное, сочтёт странным, что я стал вести разговор через дверь, а не просто глянул в глазок. Увы, это не какая-то случайность или каприз: дверными глазками в нашей округе мало кто пользуется, а некоторые даже специально вырезают их из дверей, ставя металлические или просто дерматиновые заплатки. Причина этого могла бы выглядеть глупым суеверием, если бы не столь часто появляющиеся по соседству машины «скорой», забирающие либо свежие трупы, либо людей, по состоянию психики от них слабо отличающихся.
Всё дело в нашем соседстве. Нет, мы не расположены рядом с заброшенным заводом, древним кладбищем, заколоченной психбольницей или нацистским бункером, что так часто упоминаются в сюжетах фильмов ужасов. Секретных военных лабораторий, как и убежищ безумных учёных, никто также не замечал. Столь печальное и опасное соседство заключается во всего лишь одной бабке, которая, однако, наводит не меньший ужас, чем всё вышеперечисленное.
Точного места жительства её никто не знает, потому как мало кому хватало мужества проследить за ней до квартиры. Периодически находятся фантазёры, заявляющие, что бабка точно живёт в их доме или даже подъезде, но на поверку всё это оказывается пустой болтовнёй. Видят же бабку часто, притом люди, совершенно не склонные к выдумкам и хвастовству. Например, говорят о том, что наблюдали, как она медленно, ковыляя и прихрамывая, заворачивала за угол, или, таща за собой скрипучую сумку-тележку, пыталась зимой взобраться на скользкую горку.
Судя по описаниям, она не отличается от других бедных и чудаковатых стариков России, до которых уже давно никому нет никакого дела. Одета она в какие-то дешёвые монотонные куртки и плащи, а в холодное время года — аналоги ватника. Нижнюю часть тела прикрывает либо длинная юбка, либо просто утеплённые колготки с водонепроницаемыми штанами. На ногах «красуются» валенки или нелепые прямоугольные ботинки из кожзама и резины, которые на рынке можно купить рублей за триста.
Единственное, что никогда не меняется, это её лицо. Точнее, не лицо, а то, что его скрывает — серый свалявшийся пуховой платок, весь в бурых пятнах, затвердевший от въевшейся грязи и прицепившегося мусора. Закрывает он всё от линии глаз и ниже. Собственно, те, кто видел её без платка, об этом уже рассказать не могли. Конечно, никто лично не мог дать гарантии, что дело именно в её лице, но пугающие случаи смертей и умопомешательств не оставили других предположений.
Действительно, если сначала сгорбленную низкорослую бабку в платке видят крутящейся около какого-то корпуса, а вечером медики забирают тело, лежащее прямо у входного порога запертой изнутри квартиры, какие ещё могут быть варианты? Есть разрыв сердца, совершенно нетронутая дверь и рассказы соседей, которые слышали дверной звонок и серию стуков у соседей. Чем, кроме того, что эти люди что-то видели сквозь глазок, замочную скважину или щель приоткрытой двери, можно всё это объяснить?
Само собой, на этот счёт строились различные предположения. Одни говорят, что бабка эта — ведьма, обезумевшая от ритуалов. Другие — что в молодости она получила сильный химический ожог. Есть даже и такие, которые предполагают, что она не с этой планеты. К сожалению, все эти догадки вряд ли можно назвать убедительными.
Даже если и есть какие-то тёмные силы, неужели обезображенное лицо — это лучшее, что можно от них получить? Химические ожоги, как и другие увечья, могут максимум вызвать тошноту и потерю сознания у особо впечатлительных, но смерть? Ну и уж, конечно, зачем таинственным существам с других планет жить жизнью нищих российских пенсионеров? Старушечьи россказни о том, что в молодости бабка, должно быть, в «запретный колодец посмотрела», и вовсе не стоит воспринимать иначе, как народный фольклор.
Вообще, помимо описанной детали, в бабке нет ничего «потустороннего» или необъяснимого. Она иногда покупает в местных магазинах пельмени в картонных коробках, куриные ножки и макароны (торговых центров она, понятно, избегает). Надо сказать, что, опять же, по слухам, при покупках она не произносит ни слова, лишь мычит, подзывая продавщицу, и показывает пальцем на товар. Передвигается она отнюдь не левитацией или превращением в животных, а обычной, медленной походкой старого, немощного человека.
Говорят, жертвами её становились часто те, кто вступал с ней в обычный бытовой конфликт: не там оставили мусор, не закрыли дверь подъезда, подкармливают бездомных собак, вовремя не увезли строительный хлам и прочее.
Возможно, я бы так и оставил загадочные смерти и помешательства на совести народного воображения, если бы не тот июльский день, с которого я начал рассказ.
Прогулка наша тогда очень скоро вылилась в пикник, так как в парке мы встретили бывших сокурсников, решивших угостить нас шашлыками. После трапезы мы, как обычно, обсуждали знакомых, историю, политику, планы на будущее и прочие вещи, составляющие содержание обычных дружеских бесед. Когда мы решили разойтись по домам, было почти 11 часов ночи, и на улице, наконец, установилась темнота. Сразу скажу, что, в отличие от знакомых, я не пил тем вечером ничего крепче кваса. Дело не в каких-то сильных убеждениях или религиозных запретах — я просто не люблю вкус алкоголя.
Дойдя до знакомого перекрёстка, мы с Витей пожали руки, договорившись на следующий день примерно в это же время пойти побегать и поподтягиваться в парке.
Изнуряющая жара прекратилась, поэтому я, не торопясь, шёл домой, наслаждаясь тёплым июльским воздухом. Проходя поворот на соседнюю улицу, я заметил компанию молодых людей, которые держали в руках бутылки и шумно о чём-то спорили. Рядом с ними стоял автомобиль (то ли «Пежо», то ли «Рено»), по-видимому, принадлежавший кому-то из них, из динамиков которого доносилась музыка. Разобравшись, что музыкальные предпочтения парней ограничиваются русским «гангста»-рэпом, я продолжил путь домой, решив перед сном прослушать пару трэков «Diablo Swing Orchestra», так сказать, для профилактики.
Я уже почти скрылся за домом, следовавшим за поворотом, как голоса парней стали значительно громче. Предположив, что сейчас, возможно, будет драка, я развернулся. Само собой, я ошибся. Никакой потасовки не намечалось. Вместо этого в сторону парней, шаркая, мыча и размахивая руками, направлялась фигура старой женщины в весеннем пальто, чьё лицо было чем-то замотано.
Издалека сложно сказать, о чём именно шла речь, но это было понятно и без слов. Бабка выражала своё недовольство громкой музыкой, смехом, разбросанными пачками от чипсов и прочих закусок, и ещё чем-то, на что указывала. Парни же, как и можно предположить, лишь демонстрировали своё безразличие к её негодованию, советуя удалиться туда, откуда она и пришла.
Примерно минут через десять этой перебранки бабка перестала махать руками. Вместо этого она остановилась и стала медленно распутывать платок на лице. Развязав его достаточно, она резко подняла голову по направлению к компании. Несколько человек, стоявших ближе всего к ней, сразу упали, как будто их в одночасье парализовало. Третий, плача, тихо осел на корточки. Последний, видимо, догадавшись, в чём дело, бросился на землю, прижав руками голову к земле.
Бабка подошла к лежащему, пару раз его пнула, помычала, развернулась и начала удаляться. Пройдя метров десять, она развернулась в мою сторону. В темноте я смог различить лишь мутный силуэт, который, к сожалению, быстро начал обретать очертания. Хуже всего было то, что я стал вглядываться именно в лицо…
Оно показалось мне каким-то неестественно вытянутым (как будто нижняя челюсть уходила дальше под одежду, оканчиваясь где-то в районе печени). Я смог заметить, что во всех частях лица что-то шевелилось и двигалось, а само оно необычно пульсировало.
От всего этого на меня накатила сильнейшая тошнота, я отвёл взгляд от бабки и облокотился о дерево. Тошнота всё усиливалась. Покончив с приступом рвоты, через несколько минут я вновь набрался сил взглянуть на происходящее. Бабки там уже не было, вместо этого начали толпиться кричащие люди, по-видимому, пытавшиеся разобраться в произошедшем.
Несмотря на сильнейшее потрясение, я спал в ту ночь очень крепко. Днём, проснувшись и съев тост с маслом, я стал размышлять о случившемся. О том, что случилось бы, если бы мне удалось рассмотреть бабку получше. О том, как объяснят смерть (а то, что она произошла, я не сомневался) тех парней. Наконец, о том, как вообще лицо может быть таким растянутым и…
Мои размышления были прерваны звонком в дверь. Отхлебнув чая, я направился в прихожую, машинально крикнув: «Кто там?» — хотя ясно было, что это Витя. Я уже сделал один оборот замка, как вдруг до меня дошло, что сейчас только час дня, а с Витей мы договаривались на вечер. Да и потом, никто так и не откликнулся на вопрос.
Я ещё раз спросил: «Кто там?» — но ответом мне было лишь сдавленное мычание и какие-то чавкающие, хлюпающие звуки. В ужасе я попятился назад.
Спустя пару часов звонки раздались опять, но теперь гораздо чаще. Я сидел на кухне и молчал. Минут через пять я услышал: «Ну, ты там скоро?» — после чего осторожно вышел в коридор и открыл дверь. Витя поздоровался со мной, протянул пачку с сухариками, которыми перекусывал, и попутно начал рассказывать о том, что в соседнем дворе ночью нашли ещё несколько тел.
С тех пор бабка на глаза мне больше не попадалась, но я продолжаю соблюдать все меры предосторожности: не смотрю в глазок, выходя из лифта, опускаю взгляд в пол, предпочитаю не срезать углы, даже большие здания обходить по кругу. Всё это может показаться излишним, но как по мне — лучше потратить пару лишних часов в неделю, чем ещё раз столкнуться с тем, что одним вечером для меня уже чуть не закончилось полкой в морге или палатой в психбольнице.
Автор: agvares
